Семга рек Мурманской области отличается сроками хода и нереста от лосося, заходящего в европейские реки. С наступлением зимы заход семги в реки Мурмана прерывается до конца апреля - начала мая следующего года.
   В реки бассейна Баренцева моря заходит главным образом летняя семга. В наиболее крупных реках Печенге, Туломе, Коле, Иоканге прежде ловили и осеннюю семгу, но она никогда не давала заметного количества улова, чаще всего доля осенней семги составляла от 1 до 5 процентов годового улова. В поселках, расположенных на более мелких реках Мурманского берега, на осеннюю семгу никогда не смотрели как на промысловую рыбу.

   От семги, заходящей в реки беломорских районов Кольского полуострова, семга Мурманского берега отличается тем, что в ее поколениях рыбы, прожившие в море один, два и три года, могут быть представлены как в сравнимых количествах, так и с преобладанием одной из этих групп. В этом отношении состав мигрантов семги беломорских рек, например Варзуги, отличается большим постоянством.
   Если в реки Терского берега заходит много осенних рыб, проживших в море менее двух полных лет, то в реки Мурманского берега только осенняя семга, прожившая в море более двух полных лет.
   Осенние рыбы, прожившие в море один год, изредка заходили и в Тулому. Можно полагать, что это связано с происшедшими в бассейне Туломы изменениями, в частности, с образованием водохранилища.
   Во всех реках Кольского полуострова ход летней семги завершается подходами так называемой маломерки, рыбы длиной от 37 до 45 см и весом от 380 до 800-900 граммов. Но 20 и более процентов, мигрирующего стада маломерка может составлять только в западных реках Мурманского берега - от Печенги на западе до рек бассейна Териберской губы на востоке.

   Примечательно, что среди маломерки мурманских рек в некоторые годы встречаются не только самцы, прожившие в море один год, но и самки, прожившие в море два года, а также самцы, скатившиеся в море весной и вновь заходящие в реку в конце августа - начале сентября. Это мелкие рыбы, в длину не превышающие 38 см.
Разный по морскому периоду жизни возраст рыб близких размеров, возможно, показывает, что часть семги нагуливается на более близком расстоянии от устьев родных рек, чем основная часть стада.
   В Поной заходит в значительном количестве как летняя и осенняя семга, типичная для южных рек Терского берега, то есть прожившая в море один год, так и типичная для рек Мурмана летняя и осенняя семга старших возрастов.
   Как правило, трех- и четырехгодовалые рыбы составляют более 85 процентов скатывающейся молоди.
   Средний вес семги Мурмана, обычно изменяющийся в пределах от 4,5 до 5,5 кг в восточных реках, в некоторые годы доходил до 7 кг. Преобладание старших возрастов объясняется тем, что прежде чем скатиться в море, много молоди семги проводит в реках более трех полных лет, а в море, до вступления в первую нерестовую миграцию, более двух полных лет - 3 и 4 года. В Поной заходит много летних и осенних рыб, проживших в море 1 и 2 года, поэтому средний вес семги здесь от 2,9 до 4,0 кг и редко достигает 4,5 кг.

   В годовом улове рыбы, идущие на повторный нерест, обычно составляют от 0 до 5-6 процентов. При практических расчетах семгу целесообразно рассматривать как рыбу, которая нерестует один раз в жизни. Основная масса семги после нереста погибает. Весной трупы отнерестовавшей семги не представляют редкости, но в то же время рыбу, погибшую после нереста, очень редко удается найти осенью. Видимо, она гибнет зимой. Причины гибели могут быть весьма различными - естественная смерть, связанная с чрезмерным истощением, вылов, различные травмы с последующим развитием сапролегнии. Известно, что много отнерестовавших рыб гибнет осенью во время образования донного льда, весной следующего года при передвижках льда, а в сплавных реках - при молевом сплаве. В общем, выживание до повторной миграции нельзя рассматривать как массовое явление, а выживание до третьей и четвертой нерестовой миграции теперь уже практически не играет роли в восстановлении запасов семги.
   Доля, которую в ходе рыб составляют повторные мигранты, лишь в слабой степени отражает их посленерестовую выживаемость. Это в основном зависит от численности стада, сложившегося в год, когда рыбы мигрируют на повторный нерест.
   От нереста до нереста как у осенней, так и у летней семги обычно проходит не менее двух лет. Повторно идущие на нерест летние и осенние рыбы встречаются в уловах весной, а осенние - в сентябре. Скатившаяся в море летняя семга проводит в нем до вступления в повторную нерестовую миграцию не менее одного года. Но осенняя семга нередко возвращается в реку в сентябре того года, в котором она весной скатилась в море. За 2,5-3,5 месяца она полностью восстанавливает свою былую упитанность. После нереста большая часть семги скатывается из притоков в основную реку, где к зиме переходит на более глубокие места. Лишь небольшая часть семги скатывается в море сразу же после нереста, в основном же весной и в начале лета. К этому времени рыбы утрачивают «брачный» наряд, и отличить их от мигрантов можно только по экстерьеру.
   Интересная черта - скат в море отнерестовавшей семги проходит в реках Мурмана примерно в те же сроки, что и скат посеребрившейся молоди.
   Самые ответственные периоды жизни - размножение, нагул молоди, семга проводит в реках. В процессе исторического развития семга прекрасно приспособилась к суровым условиям Севера. Каждое поколение семги состоит из летних и осенних рыб разного возраста, что помогает представителям каждого поколения входить в состав мигрирующих на нерест стад. Семга способна форсировать водопады и находить нужное направление в больших и слабопроточных озерах, отыскивать пригодные для нереста участки в самых разнотипных реках. Икра ее может развиваться при температуре воды, близкой к 0°С. Молодь обладает защитной окраской и ведет скрытый образ жизни на быстрых и каменистых участках реки, и это предохраняет ее от уничтожения другими животными. Часть самцов созревает в реке, а так как районы обитания молоди семги в значительной мере совпадают с нерестовыми, то самка семги имеет возможность отложить икру и в случае нехватки самцов-мигрантов. Все это, несомненно, способствует тому, что численность семги, без вмешательства человека, никогда не падает до пределов, когда становится невозможным ее восстановление.
   Привязанность основной массы семги к родной реке является исходным моментом для постановки вопросов о применении искусственного разведения, концентрированного лова или дорогостоящей мелиорации. Но было бы ошибкой считать, что вся семга заходит только в реки, из которых она скатилась в море. В некоторых реках можно наблюдать несоответствие между размерами нерестовой площади и численностью нерестовых стад. Заход значительного количества семги в реку с малой нерестовой площадью наблюдается или в тех случаях, когда река многоводна, например Титовка, или когда она впадает в море вблизи крупных рек. В качестве примера можно привести реки района Поноя -  Сосновку, Снежницу, Качковку - сроки захода сюда и средний многолетний вес семги совпадают с понойскими.
   Что касается привязанности самок к определенным нерестовым участкам, то наблюдения показали, что заполнение семгой верхних нерестилищ связано не только с мощностью хода, а и с повышением водности реки в период нерестовой миграции и нереста. Водность реки благоприятствует и проходу на верхние нерестилища крупных самок, отличающихся наиболее высокой плодовитостью. В то же время трудно конкретно ответить на вопрос - благоприятствует ли воспроизводству нерест вдали от устья? С одной стороны, молодь получает возможность более равномерно распределяться по бассейну, а с другой - ее скат сопряжен с большими опасностями, чем скат с нижних участков реки. В этом случае все будет зависеть от характера реки. Гибель молоди в коротких порожистых реках должна быть в период ската значительно меньшей, чем в реках протяженных и отличающихся озерностью.

   В процессе исследований ни разу не наблюдалось беспорядочного нагромождения нерестовых бугров, вызванного чрезмерным скоплением производителей. Надо полагать, что равномерному распределению нерестующих производителей способствуют как короткий нерестовый период семги - основная масса нерестует в течение 6-9 дней, так и стремление семги к расширению нерестового ареала. Как пример можно привести скопления семги под непреодолимыми водопадами.
   Исследователями, которые проводили наблюдения в бассейне Поноя, было экспериментально доказано, что семга закладывает икру не в один, а в несколько нерестовых бугров - до четырех. В обычных условиях почти вся икра попадает в нерестовый бугор и нормально развивается. Случаев промерзания нерестовых бугров не наблюдается, но в отдельные годы в некоторых притоках имел место снос нерестовых бугров при передвижках льда.
   Личинки семги покидают нерестовые бугры в конце июня и в первой декаде июля. Выход личинок из бугров совпадает с устойчивым повышением температуры воды и с массовым развитием зоопланктона. Остаток желточного мешка, у покидающих грунт личинок составляет незначительный процент - до 9, и они в это время уже питаются личинками насекомых. При вскрытии нерестовых бугров никогда не приходилось наблюдать значительного отхода личинок. Это может быть связано и с тем, что в летнее время погибшие личинки могут сохраняться очень непродолжительное время.
   Вскрытие нерестовых бугров, произведенное не только в четырех притоках Поноя, но и в других реках, показало, что причиной резких колебаний численности семги не могут являться потери икры и личинок. Что именно снижает первичную численность молоди, до сих пор остается неизвестным. Часто говорят об уничтожении молоди хищными рыбами, но расхождение ареалов молоди и хищных рыб ставит это под сомнение. Более вероятным представляется предположение о гибели молоди в зимнее время в период образования донного льда при зажорах, при весенних передвижках льда. Может быть, здесь и следует искать причину резких колебаний численности поколений.
   В той или иной мере стада семги северных рек Кольского полуострова уже давно используются промыслом. Так, например, в Печенгский монастырь до 1585 года, пока монастырь и поселок не были сожжены шведами, приходили за семгой суда из Гамбурга.
   Патриарший двор начал проявлять интерес к понойским семужьим промыслам с 1581 г. Промысловый лов семги в количествах, близких к современным, мог начаться только с середины XVII века, то есть не ранее, чем были залечены раны, нанесенные развивающемуся хозяйству края датским военным флотом. Последний в 1623 г. уничтожал не только поселки, но и отдельно стоящие промысловые избушки и встречавшиеся в море лодки.

   До 1870 г. на Мурманском побережье, кроме Колы с населением в 600 душ, почти не существовало оседлого населения. Печенгский монастырь был восстановлен только в 1880 году. Несмотря на то, что до начала нашего века поселки на реках восточного Мурмана состояли из 10-20 дворов рыбаков, живших, главным образом, за счет трескового промысла, нельзя считать, что запасы семги в то время не затрагивались. По данным того времени, саами устанавливали семужьи заборы на всех реках побережья. Выловленная семга частью продавалась сезонным рыбакам, занятым на тресковом промысле, а частью сдавалась скупщикам, собиравшим на побережье семгу для отправки в Архангельск.
   Реки Западного Мурмана, несомненно, использовались более основательно, так как здесь сложились поселки из финнов и норвежцев, сбывавших семгу в Северной Норвегии. Заслуживающей внимания статистики уловов семги в те годы, естественно, не было. 
   Как и во всех районах, бывшего СССР, для семужьего промысла Мурманского берега были характерны колебания уловов с периодом в 9-12 лет - в первой половине десятилетий уловы держались на низком или среднем уровне, а во второй половине повышались. Кроме того, статистические данные позволяют усмотреть и нерегулярно повторяющиеся депрессии, охватывающие различные, но всегда продолжительные сроки. За последние 150 лет подобных депрессий было три. Первая депрессия начала проявлять себя с 1875 г. Но особенно низкие уловы семги держались с 1879 по 1882 гг. Вторая депрессия началась в 1921 г., а самые низкие уловы семги держались с 1928 по 1932 гг. Многолетняя депрессия началась в 1956 г. и продолжалась до 1964 г. Численность семги падает особенно низко в тех случаях, когда депрессия захватывает первые годы десятилетия и, следовательно, совпадает с периодически повторяющимся снижением.    
   Представлению о низкой производительности рек Мурманского берега способствовало незнание границ распространения семги. Лишь в 60-е годы прошлого столетия, благодаря лучшему оснащению экспедиционных групп, были получены сведения, изменившие представления о распространении семги во многих реках. Оказалось, что в Печенге, Западной Лице, Рынде, Харловке, Сидоровке, Варзине и в крупных притоках Поноя - Пурначе, Аче, Лебяжьей и Лосинге - верхняя граница распространения производителей семги проходит, не в нижнем течении перечисленных рек, как ранее считалось, а в их верховьях.
   Неправильное представление о верхней границе распространения семги сложилось в связи с представлением о непроходимости водопадов, которые в действительности при высоком и среднем уровне воды преодолевались семгой. В настоящее время список непреодолимых семгой водопадов значительно сократился.  
   Благодаря своей величине, а экземпляры весом от 20 до 35 кг на Мурманском побережье часто встречаются и в настоящее время, и качеству мяса, семга всегда являлась объектом не только промыслового, но и любительского лова, а под прикрытием последнего - и хищнического. Поэтому семга может быть уничтожена скорее, чем любая другая рыба. 
   Семга в реке не питается, и захват ею рыболовных приманок объясняется не совсем заглохшим инстинктом хватать пищу. В период нереста семги хватание приманки, возможно, объясняется попыткой защитить нерестовый бугор.
   Ловля семги разрешенной рыболовной снастью рассматривается как высшая ступень рыболовного спорта, требующая большого опыта и сноровки.